Рада вздрогнула и проснулась…Проклятый заводской гудок Эльгана ворвался в сладкие объятья тревожного сна. Ей снилось нечто чудесное, чего она, и представить не могла: окно с видом на прекрасный сад с причудливыми растениями, трава, но не зеленая, а слегка буроватая…и главное ‒ там было солнце! Другое яркое солнце, с шафрановым свечением!

Четыре тридцать утра…Она накинула заношенный, грязный халат. Вокруг темнота, хоть глаз выколи. А эти странные, но приятные ей сны стали видеться все чаще. Рада встала, прошла несколько шагов по мерзлому полу и приоткрыла покосившуюся дверь. Послышался детский шепот. Рада не хотела будить младших брата и сестру. Она погладила их по светлым головкам и укрыла кучей тряпья, пусть еще поспят: в цех детишек возьмут только в следующем году, когда им исполнится хотя бы по десять лет.

На широком, покрытом черной плесенью подоконнике, она осторожно нащупала закопченную керосиновую лампу и повернула фитиль. В темноту проник спасительный луч света, казалось, будто не луч светит во тьму, а тьма обволакивает свечение. Убогая каморка под мостом не лучшее жилище, но Рада была довольна и этим ‒ есть крыша над головой и кусок сублимированного хлеба. Выдают такой хлеб работникам комбината, у каждого свой паек, сколько наработаешь, столько и получишь. Рада работала без выходных, только, когда что-то ломалось в цеху, работников могли распустить по домам. Или один отпускной день в году! Но его еще нужно было заслужить, выработка должна быть высокой, и никаких дисциплинарных нареканий. Возвращалась Рада поздно, готовила детям скромный ужин и засыпала, чтобы проснуться с громким заводским гудком.

Рада привыкла собираться по-спартански: быстро расчесала длинные русые волосы, уложила их в кульку, глотнула терпкий напиток с привкусом жженых листьев и сырости, который мать называла чаем, макнула в приторную жижу твердый, как кирпич, сухарик. Скромный завтрак не приносил насыщения, от голода у Рады часто кружилась голова, но она знала, что так живет большинство рабочих Эльгана. Ее матери ‒ Даре, приходилось хуже. Мать вкалывала на железорудном месторождении Хатыр-Дага, километров за тридцать от горно-обогатительного комбината. Рада знала, Дара вернется около пяти утра, после изнурительной смены, где женщины работают наравне с мужчинами, а врубовых машин на всех не хватает, частенько трудятся вручную, как первые рудокопы.

Хлопнула входная дверь, послышались знакомые шаркающие шаги. Нет, Дара не старуха, ей сорок пять. А самой Раде только исполнилось девятнадцать…Она попыталась выдавить улыбку, встретив мать ‒ изможденную женщину с седыми волосами и обветренным лицом. Рада опустила взгляд, и она такой станет лет через двадцать, если останется в Эльгане.

— Ты позавтракала? ‒ сходу спросила мать. — Лука и Аля еще спят?

— Да, я оставила тебе в кружке твою порцию чая, — кивнула Рада, проскакивая мимо матери. — Ты не хочешь взять выходной?

— С чего бы это?

— Ты устала, я вижу, — настаивала Рада.

— Возьми лучше сама, — предложила Дара, снимая рабочую фуфайку. — Ты же в этом году не брала свой законный выходной. Выспишься, свозишь детей в город.

— Я вот думаю, почему исчез мой отец? — вдруг спросила Рада. — Я ведь помню его, он многому успел научить меня.

— Замолчи! Не хочу ничего о нем слышать! Чему научил-то! Своим тарабарским языкам? Кому они нужны, когда в мире такое творилось! — обиделась мать. — Он бросил нас, когда мы так нуждались в нем. Сбежал. Исчез. А еще и прихватил с собой кое-что! Если хочешь услышать о нем только хорошее, то спроси у старика Самсона. Они дружили когда-то.

— Я не знала…Но ты быстро нашла замену ему, — не удержалась Рада, — родила погодок! Много новый ухажер помог тебе? Растил своих детей? Устраивал драки, бездельничал, а ты его кормила, пока не сгинул! Замерз в подворотне!

— Хватит, дочка, хватит, — чуть не плача посмотрела на нее мать, — разбудишь детей.

— Когда-нибудь я изменю нашу жизнь к лучшему! И не только нашу! Не знаю, как, но я это сделаю!

Дара молча пожала плечами. Она давно смирилась с их существованием, что можно изменить, когда мир уже скатился в бездну…

Ладно, я опаздываю. До вечера! — резко прервала мысли матери Рада.

— До вечера, ‒ тихо отозвалась Дара.

Закутавшись в старое, выцветшее пальто, Рада выскочила из лачуги. Разговор с Дарой не удался, а ей так хотелось узнать больше о своем отце. Рада помнила его серьезное, строгое лицо, обрамленное седоватой бородкой, печальные глаза. Он был намного старше матери. Раде казалось, что отец любил ее, но что-то произошло. А что именно, Рада не могла вспомнить.

***

Небо только начинало сереть, свинцовые тучи привычно сгустились над головой. Сумеречный свет постепенно рассеивался. Рада проскочила пустырь за разрушенным мостом, под которым они жили, на этот раз повезло — своры одичавших собак она не встретила. Иногда ей приходилось отбиваться от обезумевших псов, но сегодня никто ее не преследовал. Лишь пурпурное зарево разливалось по стальному невозмутимому в своем спокойствии небосводу, чадили высокие трубы доменных печей, натыканные, словно непроходимый каменный лес. Они извергали, будто проснувшиеся вулканы, столпы грязно-серого дыма. Здания цехов прятались в опустившихся рыжевато-сизых клубах густого тумана.

По пути девушка повязала теплый махровый платок и поспешила влиться в толпу сотен безликих работников в телогрейках и фуфайках, направлявшихся под нескончаемый рёв гудка по своим цехам. Толпа подхватила Раду и понесла к промплощадке Эльганского завода. Внезапно небо озарилось яркой огненной вспышкой. Толпа остановилась. Рада оказалась зажатой среди испуганных людей. Задрав головы, они следили, куда летит огненный шар, оставляя за собой белесую пламенную полосу.

— Бог ты мой! — вскрикнула высокая и жилистая тетка Зея.

— Мамочка, родненькая! вторил ей визг другой. — Что это?

Рада думала, что начнется паника.

— Не бойтесь, женщины дорогие! Мимо пролетит, — пытался их успокоить пожилой мужчина, — на метеорит похоже. Лет двадцать назад такой падал в наших краях.

«Это же дядька Самсон», — пронеслось в голове у Рады.

— Если ударная волна дойдет, то лучше где-то укрыться! — заметил кто-то из заводчан.

Вся эта напуганная людская масса двинула к распростертым перед ними заводским воротам, как к спасительному ковчегу. Через несколько минут промзона заполнилась тысячами снующих работников, но никакой ударной волны не последовало, и Рада даже с некоторым облегчением направилась в свой литейный цех.

Заводчане тревожно перешептывались, никто не мог понять, откуда взялся огненный шар, куда он мог упасть, но мастера грозно покрикивали, запрещая смуту на рабочем месте. Рада подумала, что в обеденный перерыв нужно найти дядьку Самсона и расспросить его про отца. И почему она это раньше не сделала?

Размышлять было некогда. В цех пришел Казым, Смотритель, чтобы провести каждодневную перекличку. Раде он не нравился. Совсем не нравился. Надменный вид Казыма, по сути, еще совсем молодого управленца, его обращение с работниками иногда вызывало у Рады оторопь, а после накатывало чувство протеста. Конечно, ему можно унизить заводчанина, отправить на тяжелые работы, снять с производства на время или, что всего ужаснее — уволить. Тогда, где брать пропитание? Пайки получали только работающие. Дети с десяти лет — половину доли. Никто ничего не скажет, Смотритель — сын Бурмистра ‒ управляющего комбинатом. Перед всеми поставлена задача, выполнить производственный заказ, трудятся во благо, чтобы всем миром выйти из той доиндустриальной эпохи, куда они попали! Больше стали, больше железа для промышленности, еще больше полезных ископаемых из недр, и тогда, возможно, человечество нагонит хотя бы двадцатый век!

***

В ужасной жаре, истекающих потом литейщиков, выстроили на железной лестнице, ведущей на парящую над доменными печами и кауперами площадку. По блестящим рельсам туда-сюда сновали вагонетки, переполненные рудой. Рада подняла голову наверх: арочный потолок, поддерживаемый стальной арматурой навис над ней грязно-серыми дырчатыми балками. Потемнело перед глазами, и смутные ведения пронеслись в ее возбужденном мозгу. Все это производство напоминало давно ушедшие времена промышленной революции. Она так и видела картинки с гравюрами в толстых учебниках, светлые классы, чистых улыбающихся детей за партами. Откуда Рада помнила это, откуда знала? Из школьной программы? Но дети в Эльгане не ходили в школу, да и не только в Эльгане! А может отец что-то говорил? Показывал припрятанные книги, рассказывал про глобальное потепление и о планах ученых скрыть Землю от лучей солнца. Мировой климатический эксперимент! Да, отец так его называл, неудачный эксперимент, который отбросил человечество на несколько веков назад. Новый «век железа и стали»!…Вдруг Рада почувствовала, что кто-то настойчиво теребит ее за плечо.

— Эй, Рада Новак! — послышался громкий голос Смотрителя. — Не спать на рабочем месте! Объявляю замечание! Сегодня отправляешься на конвертеры! Будешь разливать сталь в изложницы!

— Пожалуйста! Не надо! — тихо прошептала Рада побелевшими губами.

— А если ослушаешься, — добавил, усмехнувшись, Казым, — пойдешь на рудники!

Рада замолчала, она знала, что лучше не спорить. Стоявшие рядом женщины пытались ее приободрить, мол, на конвертерах хоть и тяжелее всего работать, но мужчины помогут, они же все заводчане — одна большая семья.

— А ты, Радка, пойди к Смотрителю после переклички, — шепнула ей тетка Зея, надевая каску поверх туго замотанной косынки, — может, он на тебя, голубка, глаз положил. Хоть и кожа ты да кости, но личиком смазливенькая, глазищи-то какие синие! Как небо…раньше…

Рада отмахнулась от предложения тетки Зеи, но неприятный осадок остался. А что, если она права, и Казым теперь от нее не отстанет? Рада спустилась в нижний цех, там дымили и клокотали зловещие конструкции конвертеров. К своему изумлению, она увидела дядьку Самсона, который там грузил уголь, чтобы ссыпать его в топку. Рядом суетилось еще пять мужичков, с черными лицами от копоти, словно они только поднялись из угольной шахты.

— Ну чего, хорошая моя! — подмигнул ей дядька Самсон. — Не боись, солдат ребенка не обидит! Прикроем! Правда, ребята?!

— Пусть девчонка посидит, отдохнет, — добавил один из заводчан, поправив покосившуюся оранжевую каску.

Рада с облегчением вздохнула. Она уселась за маленькой вагранкой на теплый от печи металлический настил и по-детски обхватила руками острые коленки. Стоял нестерпимый грохот, но Рада привыкла к шуму. Когда дядька Самсон и мужички потянули за цепь и наклонили конвертер, из его горячего жерла полилась расплавленная сталь по формам. Работники приостановились отдышаться.

— Все! Сейчас будет обеденный гудок! — заключил дядька Самсон, переводя дух.

И точно, через минуту раздался необычайно громкий рёв гудка. Мастеровые отправились в заводскую столовую. Рада улыбнулась и подошла к дядьке Самсону:

— Давно вы на Эльгане?

— Давным-давно!

— Вы дружили с Якимом Новаком? — замявшись, спросила Рада. — Это мой отец.

— Знаю, — помолчав, кивнул дядька Самсон. — Мать тебе ничего не рассказывала?

— Когда он исчез, мне было лет восемь, он много уделял мне времени, даже научил понимать здешний, давно забытый даугский язык. Зачем только, если он не пригодится. Это же забытый язык.

Дядька Самсон почесал затылок, посмотрел на большие лофтовые часы на стене и уклончиво заметил:

— Время обеда, а мы еще не перекусили. Идем в столовую, большеглазая!

Рада кивнула, в надежде, что по пути дядька Самсон поведает что-нибудь важное про ее отца. Старик был несколько озадачен, как будто не знал с чего начать. Пока они спускались по витой лестнице на цокольный этаж, где располагалась столовая комбината, старик успел кое-что шепнуть Раде:

— Яким не простой рабочий. У него другая миссия. Видела падающий огненный шар сегодня?

— Видела. Удивительно, когда пролетел метеорит, мы все ждали ударную волну, но ее не последовало.

— Это не метеорит, — сузил глаза дядька Самсон. — Я так сказал, чтобы народ успокоить. Двадцать лет назад приземлился здесь космолет. А после в Эльгане появился твой отец, устроился на завод. Я-то уже корячился на погрузках. А после мы работали с ним вместе в плавильном цеху. Хороший он человек, но бывают у каждого ошибки.

— Но почему за столько лет ничего не поменялось? Я понимаю, что после климатической катастрофы человечеству трудно восстановить свои силы, все трудятся, не покладая рук, а ничего не меняется?

— Выработка с высокими показателями. И как эти недоумки-ученые решили снизить парниковый эффект! Ага! Солнце им помешало, видите ли! Тьфу! Безопасно? Ага! Затемнили солнце! Чтоб их! Распылили свою алмазную пыль! — возмутился дядька Самсон.

Они уже садились за длинный общий стол, как Раду кто-то внезапно схватил за руку.

— Вот ты где, Новак?! — с приторной улыбкой на нее уставился Казым. — Идем, к начальству тебя вызывают. Сам бурмистр!

Рада судорожно вздохнула и поплелась за Смотрителем, вот и пообедала! Что она такое сделала? Может, нужно было последовать совету тетки Зеи? Ну, нет. Она сама себя уважать перестанет. Смотритель повел ее какими-то черными переходами. Явно не в свою подсобку. Наконец, он завел ее в просторное светлое помещение, где ярко горела керосиновая лампа на покрытом бархатной вставкой столе, и стояло несколько стульев у бежевой стены. Вскоре хлопнула массивная дверь. В просторный кабинет зашел низенький толстый человечек с пухлыми щеками и узкими глазками.

— Пойди, погуляй, — обратился он к Смотрителю.

— Но, отец! — недовольно отквасил полные губы Казым.

— Закрой за собой дверь.

Смотритель нехотя покинул помещение. Взгляд человечка упал на Раду, и хоть он был ниже ростом, но казалось, что он смотрит на нее сверху вниз.

— Знаешь, кто я? — спросил толстяк.

Не дожидаясь ответа, он добавил:

— Я Аман Дархан. Бурмистр. Не каждому работнику выпадает честь вот так разговаривать с самим управляющим.

— Чем же я так отличилась? — осмелилась спросить Рада.

— Перейдем к делу, — сел в свое мягкое черное кресло Бурмистр.

Он указал ей на один из стульев, позволив сесть в его присутствии. Затем Бурмистр не спеша достал какие-то папки из ящика и бросил их на стол.

— В твоем личном деле указано, что ты умеешь читать и даже знаешь даугский язык. Это так?

— Да, это правда.

— Отлично. Ну да ладно! К делу! У нас появились гости. Как мы поняли, они говорят на этом языке, я просто знаю несколько слов, но этого мало, чтобы переводить. Мне нужен переводчик.

Рада сидела, не шелохнувшись, вникая в слова Амана Дархана. Неужели ей, подсобной работнице из литейного цеха хотят доверить обязанности переводчика?

— С этого дня — ты переводчица. Подпиши договор о неразглашении тайны. Сейчас можешь отправляться домой. Тебя отвезут. Да…,кстати, наша гостья одна милая особа, которая очень похожа на тебя, Новак. Мне предстоит разгадать и эту загадку, и ты мне в этом поможешь. Иначе…иначе…подумай о своих сестре и брате, матери, о себе, в конце концов. Понимаешь всю ответственность? Ты понимаешь, что я могу сделать? Я могу лишить тебя даже этой несчастной лачуги. Поставь подпись о неразглашении и ступай. Завтра к восьми часам за тобой заедут. Будь готова.

Рада дрожащей рукой расписалась в документах и вышла из кабинета. У дверей она наткнулась на Казыма. Он был раздосадован, что легкая добыча, как он считал, сорвалась у него из рук. Смотритель проводил ее к одному из выходов. Там, действительно, уже стояла бричка, запряженная парой гнедых тяжеловозов. Автомобиль мог позволить себе лишь сам бурмистр. Возница услужливо приоткрыл ей дверцу. Рада забралась, повозка тронулась.

***

Она вернулась домой неожиданно рано, даже мать еще не ушла в ночную смену. Аля и Лука запрыгали от счастья. А когда Рада рассказала о летящем огненном шаре, то выскочили на улицу к ватаге таких же любопытных ребятишек. Дара уже собиралась на рудники, она не поверила своим ушам, что дочь не сбежала, не ушла самовольно, а ее отпустили с завода. Столько свободного времени! Рада приготовила на ужин гороховую похлебку, благо, что консервированный горошек выдавали на заводе в изобилии, и ничего страшного, что он был давно просрочен, ведь овощи и фрукты из теплиц лишь для Бурмистра и его людей.

Наконец, Рада немного поела, и на глаза стала накатывать приятная дремота. Ей вдруг почудилось, что она оказалась в каком-то странном месте. Будто огненный вихрь прошелся по башням и трубам доменных печей, разломал и погнул железные ворота. Вывернул изнутри цеха, разбросал ковши, вагонетки, инструменты. Арматура валялась искореженной и разбитой. Посреди зияла огромная яма. Рядом стояла сама Рада. Холодный ветер дул в лицо, в воздухе стоял запах гари, как перья ощипанной птицы, повсюду летали хлопья пепла.

— Эй! Кто-нибудь! — тихонько позвала Рада, озираясь по сторонам.

В ответ ей лишь гудел ветер, таскал по мерзлой земле разбросанный мусор. Где же все? Что произошло? Как проснуться? Но сон или явь, о которой она думала, не отпускали ее.

— Рада, Рада! Сюда, — услышала она откуда-то из-под обломков.

За углом покосившегося амбара, притулившись к стене, сидел дядька Самсон. Он ощупывал обгоревшими руками свое обожженное лицо, силясь понять, что с ним произошло.

— Я помогу вам, я принесу воды, — склонилась над ним Рада. — Что случилось?

— Это все не то, девочка, — прошептал он, ‒ не то, что ты думаешь. Не твоя реальность, Рада. Сделай все правильно, ты же умница.

— Какую реальность? — переспросила Рада. — Это же просто сон?

— И да, и нет, — дядька Самсон покачал головой, — если я сейчас скажу тебе, что ты в одном из временных фракталов, ты все равно мне не поверишь.

— Нет, я понимаю. Меня давно преследуют видения: я видела прекрасный сад. Там кто-то был, мужчина…седоватый, высокий, лица я не разглядела, он стоял вполоборота, но мне казалось, что я знаю его.

— Хорошо, что ты вспомнила, девочка. Главное, чтобы фрактал был открыт. Нужный фрактал.

Вдруг Рада услышала знакомый нарастающий рёв заводского гудка, вокруг все подернулось пеленой, через нее настойчиво струился необычный шафрановый луч солнца…

Она проснулась. Вскочила. Неяркий свет серым пятном дрожал в мутном маленьком окне. Проспала? Нет, вспомнила! Сегодня к девяти часам ее отвезут на беседу с гостями Бурмистра. Мать еще не вернулась. Рада поцеловала брата и сестру и, надев лучшее, что у нее было — штопанное, но аккуратное платьице шоколадного оттенка, бросилась к поджидающей ее бричке. Возница с недовольством предупредил, что опаздывать нельзя. Тяжеловозы тронулись, колеса заскрипели, вскоре показались ворота завода.

Рада была взволнована. Казым провел ее в один из просторных кабинетов и оставил одну. Вскоре дверь распахнулась, на пороге стоял Бурмистр. Рада поздоровалась.

— Долой условности, — сразу начал управляющий. — Ты должна узнать у них все! Откуда они прилетели? Ведь упал не метеорит, а их летательный аппарат. Что им нужно здесь на Эльгане? Какие планы? Слово в слово. Я должен знать подробности.

— Хорошо, — кивнула Рада.

Бурмистр ушел. Ей не терпелось увидеть загадочных гостей Дархана. Через пару минут послышались уверенные шаги по коридору. В кабинете появились двое ‒ немолодой мужчина, почти старик и стройная девушка. Вполне обычные люди с виду, вот только одежда была на них необычная: обтягивающий комбинезон лилового оттенка плотно прилегал к телу, на плечах поблескивали эмблемы с изображением щита и стрел. Девушка подняла глаза, и Рада поняла, что увидела себя, только с иссиня-черными волосами до плеч. Она замешкалась, не зная, как реагировать, и потянулась к блокноту с желтой пергаментной бумагой и карандашом. В помещении оставались два охранника, чтобы следить за процессом.

— Добрый день. Приятно познакомиться, — сказал на даугском немолодой мужчина.

Он, было, протянул руку, но один из охранников прикрикнул:

— Не положено!

— Не будем нарушать правила, — предупредила Рада тоже на даугском. — Как ваше имя?

— Меня зовут Яким, а это моя дочь Арда. Вы очень похожи с ней, как две капли воды, — сказал, улыбаясь, пожилой мужчина. — Запишите, что это просто совпадение, так бывает, что люди похожи.

— А вы люди?

— Конечно, как и вы!

Рада поняла, что перед ней ее отец! Почему не признается, что узнал, не показывает виду. Значит, так надо? Рада мало что понимала в этой опасной или даже странной для нее игре.

Говорил Яким мягко, певуче растягивая слова. Взгляд серых глаз был теплый, душевный, а улыбка открытая, искренняя. Весь его облик располагал к себе. Арда же, напротив, вызывала у нее странные чувства — раздражения, неловкости, неприязни. Девушка исподлобья смотрела на Раду и все время молчала.

— Откуда вы прилетели на Землю? — спросила Рада, приготовившись записывать.

— Туманность Цефеиды! Тридцать миллиардов звезд! — сказал мечтательно Яким.

— Большое Магелланово облако, — резко ответила за него Арда. — Теперь там живет все цивилизованное человечество.

Рада черкнула что-то в блокноте. Бурмистр будет недоволен, если она узнает мало информации. Вопросы так и вертелись на языке, но спросить Рада хотела совсем другое.

— Зачем вы к нам прилетели? С какой целью?

Яким переглянулся с Ардой и с улыбкой ответил:

— Наш звездолет оказался неисправен, мы совершили вынужденную посадку. Надеюсь, что ваш управляющий не приказал демонтировать летательный аппарат. Мы рассчитывали, что найдем у вас помощь, чтобы залатать обшивку и продолжить полет.

— Управляющий порядком напуган, — заметила Рада. — Бурмистр думает, представляете ли вы опасность для Эльгана? Здесь живут мирные люди.

— Мы такие же люди, как и вы, — сказала Арда, — но почему-то нас здесь держат, как пленников.

Охранники переглянулись, кивая на «гостей», как их называл бурмистр, и посмотрели на часы. Керосиновая лампа в руках одного из них начала мерцать, свет тускнел, а дневного освещения из узкого окна явно не хватало, чтобы вести беседу. Пока охранники решали, кто пойдет за керосином, Яким подошел ближе к Раде и шепнул:

— Они все равно не понимают даугский, нам нечего опасаться. Не зря в детстве я научил тебя этому древнему языку. Дочка, родная, ради тебя мы с твоей… сестрой преодолели пространственно-временное поле,…знаю, что эти слова тебе ни о чем не говорят, но из этого фрактала должен быть выход! Твоя мать, наверное, меня ненавидит, но я не мог поступить иначе, я должен был вернуться. Сейчас нас уведут, но завтра мы обязательно договорим, я тебе все объясню. Нам нужно переместиться через временной фрактал на Майсару — нашу новую планету.

— Дядька Самсон мне что-то говорил про перемещения, — побледнела Рада.

— Да, он мой друг. Он попал на Землю задолго до меня. Ему можно доверять. Майсара ждет и его.

— Вряд ли он захочет. В моем сне он предупреждал, нет, просил меня сделать правильный выбор, — добавила Рада.

— Что ты видела? — спросила Арда. — Видения иногда бывают пророческими.

— Разрушенный завод.

Охранники, наконец, наладили освещение и, подтолкнув Якима, вывели пленников из кабинета. Рада отнесла бурмистру блокнот с записями, он, нацепив очки, принялся их долго изучать, а потом запер блокнот в ящике стола и отправил Раду домой:

— Ты же помнишь, что подписала акт о неразглашении. Ни одно слово, ни одно, ясно? Когда я разберусь с этими незваными гостями, я использую их технику, их знания на благо комбината. Я осматривал их аппарат, там есть оружие. Такого оружия нет ни у кого на Земле, я могу им обладать. Ты должна узнать, насколько оно опасно, я уже не говорю, как его применять.

— Господин Бурмистр, — вдруг осмелилась спросить Рада, — что будет с этими людьми после того, как вы все узнаете?

— Разве это люди? — хмыкнул управляющий. — Мы не знаем, кто они. Появились из ниоткуда. Расходный материал. Они мне станут неинтересны. В лучшем случае отправлю работать на рудники или ликвидирую. А ты вернешься в цех, к своей привычной работе.

***

Рада не могла успокоиться, после слов бурмистра. Она должна была что-то сделать! Рада вышла во двор. Возле амбаров сновали заводчане. Среди работников она заметила дядьку Самсона. Он грузил на вагонетки чугунные бочки вместе с другими работниками. Смотрителей рядом не оказалось, и Рада решилась подойти.

— Дядька Самсон, мне нужен ваш совет. Я должна им помочь…Вам помочь. Я все поняла про временные фракталы, — оглядываясь, шепнула она.

— Твое сердце подскажет, но не забывай про разум. Я бы предпочел остаться здесь, если честно. Я столько трудился, что ценю свою работу. Я привык. У меня в Эльгане семья.

— Если внеземное оружие окажется в руках управляющего, то случится необратимое, вы понимаете?

— Со злом можно бороться. Было бы желание и силы. Ты сильная девочка. А фракталы не единичны. Мы можем встретиться в другом временном отрезке. Это будет повторяться и повторяться. Двадцать лет, еще двадцать лет, еще…и все сначала. Твой отец не понял этого. Поэтому и вернулся. Главное быть с теми, кого любишь. Для него идеальный мир — там. На далекой Майсаре, куда переселились люди, после климатической катастрофы. Но часть избранных осталась здесь, на Земле, предоставленные сами себе. Из памяти их стерли вехи истории, убедили в бесполезности обучения детей, ведь работа важней. Кто восстановит промышленное производство? Мы. Производственный заказ важен для промышленности. Понятие реальности и вымысла смешалось, нас бросили на произвол судьбы, и иногда, с Майсары — через временной туннель, прилетают звездолеты соплеменников, чтобы проверить, как у нас получается. Мы строим новый мир. Тяжело строить из обломков, нелегко начинать сначала. Идеал только в нашей голове. Только бесконечно мотаясь по фракталам, можно потерять реальность. Вот, как дерево, оно тянет сотни ветвей к солнцу, как мы к нему тянемся. Солнце еще будет светить над нашей головой, — старик посмотрел на хмурые тучи, где сквозь сизо-фиолетовую пелену пробивалось золотое свечение.

Рада улыбнулась, она все поняла. Дядька Самсон уже давно ушел в цех, а она все стояла и смотрела на небо, пока возница не окликнул ее, чтобы отвезти в лачугу под мостом.

***

Алю и Луку Рада позвала с улицы домой, поиграла с ними прятки, приготовила обед, а после усадила за стол и разложила книги, хотела научить читать. К вечеру пришла мать. Уставшая и голодная. Подводы для рудокопов остановились километров за десять от Эльгана, лошади встали, как вкопанные, чувствовали что-то, не ехали дальше, и Дара шла пешком. Отправив детей в их комнату, Рада спросила мать:

— У меня была сестра-близнец?

Дара ответила не сразу, отвернулась, вытерла слезливые глаза и сказала:

— Ты вспомнила? Вспомнила про Арду?

— Значит, все сходится, — произнесла Рада.

— Твой отец, перед тем, как исчезнуть, забрал из дома Арду. Они пропали, никто не видел, куда они пошли. Ты очень переживала. Перестала разговаривать. Потом тебе стали мерещиться какие-то ведения, а после про сестру ты ни разу не вспоминала.

— У меня обрывки воспоминаний о детстве.

— Я очень устала, давай потом поговорим, — вздохнула мать, приглаживая седые волосы.

Было понятно, что эта тема неприятна ей. Рада не стала ее беспокоить. Ушла к себе и забылась крепким сном. Никаких видений.

А утром в девять Рада уже сидела на маленьком плетеном диванчике в кабинете управляющего с блокнотом в руках. Перед ней стояли отец и сестра, позади маячил сам Бургомистр, а у дверей дежурили охранники. Минут за двадцать до этого, Раде пришлось пофлиртовать с Казымом: она улыбнулась ему, посочувствовала тяжелой работе Смотрителей, которые всегда должны быть начеку, и даже пообещала зайти после обеда в подсобку, а невзначай поинтересовалась не растащили ли космолет пленников. Потерявший бдительность Смотритель выложил ей, что корабль целехонек, лежит на том месте, куда упал, неподалеку от завода, за оврагом. Легко получив ценные сведения, Рада отправилась выполнять обязанности переводчицы. В этот раз расспрашивать было сложнее, так как Дархан знал кое-какие слова из даугского. Рада справлялась неплохо, да и Яким хорошо ей подыгрывал. Когда Бурмистр узнал, что на космическом корабле есть плазменная пушка, как назвал ее сам Яким, лицо его оживилось.

— Спросите у этого пришельца, как действует его пламенное…нет, плазменное оружие, — пренебрежительно сказал управляющий.

— Мне осточертела эта комедия, — вдруг вырвалось у Арды, — неужели эти отсталые земляне не знают ничего о плазме! Я вас умоляю! Это просто какой-то фарс, в котором я больше не участвую.

Зависло неловкое молчание. Яким схватился руками за голову и посмотрел на Арду:

— Что ты натворила! Мы были почти у цели.

Рада поняла, что выкрутиться не получится. Лицо Бурмистра вытянулось от удивления, а после покрылось пятнами от злости. Он сжал пухлые руки в кулаки.

— Охрана! Взять их! Вместе с переводчицей! Фарс, говорите, надоело играть…Ну-ну, я вам устрою такой фарс, что мало не покажется! Это заговор!

Рада двинулась к выходу. Охранники преградили ей путь. Бурмистр, тем временем, нажал тревожную кнопку: оглушительный вой сирены заложил уши. По коридору уже бежали с десяток охранников. Внезапно Яким со всей силы толкнул Бурмистра. Тот упал, ударившись головой о косяк двери. Охранники бросились его поднимать, нельзя было терять ни минуты. Пленники кинулись в коридор, когда навстречу уже неслись люди Бурмистра.

— Сюда! Быстрее! — предложила Рада и юркнула в узкий проход.

Катакомбы вели в плавильный цех, охрана почти нагнала беглецов, как вдруг в пролете появилось несколько крепких заводчан, впереди с фонарем в руке шел дядька Самсон.

— Бегите к оврагу! За сосновую рощу! — крикнул он. — Мы попытаемся их задержать.

— Спасибо, друг! — хлопнул его по плечу Яким. — Я знал, что тебе можно доверять. Летим на Майсару, пока есть возможность?

— Нет, здесь я обрел дом, и многое для себя понял. Все в наших руках, настало время бороться за свои права!

— Правду говорит!

— Верно, Самсон! Верно! — вторили заводчане, собираясь в большую толпу…

Когда беглецы выскочили во двор, казалось, что весь завод закишел, как муравейник. Гул исходил изнутри, производство встало. Из огромных жерловин возвышавшихся, как великаны, дым уже не валил черными клубами. Значит, топки не наполнялись углем, работники подняли забастовку.

— Быстрее, я отведу вас к кораблю, — сказала, оглядываясь, Рада. — Надеюсь, что управляющий еще не растащил его на запчасти, и вы успеете улететь, пока бурмистр занят заварушкой.

— Как? Ты не отправишься с нами, дочка? — остановился Яким.

— Это к лучшему, — пожала плечами Арда, ‒ моей сестре точно не место на Майсаре. И никакой фрактал тут не поможет. Зря мы так рисковали. Она — чужая нам.

Рада грустно улыбнулась и ничего не сказала, лишь поторопила отца и сестру. Вскоре они покинули промзону, перелезли через забор и через сосновую рощицу с облетевшей хвоей добрались до пологого склона. Треснула сухая ветка. Рада посмотрела по сторонам ‒ вроде бы никого. Начали сгущаться сумерки. На дне оврага кособоко лежал упавший звездолет. Его можно было разглядеть по поблескивающей в темноте титановой обшивке.

— Дочка, ты точно решила остаться? — спросил еще раз Яким.

— Она же приняла решение, давай не будем тянуть время. Вдруг эти дикари решат вернуться за нами! — хмыкнула Арда, с раздражением глядя на отца.

— Почему ты так ненавидишь меня, Арда? — не выдержала Рада. ‒ Я не сделал тебе ничего плохого. Ты ничего не хочешь узнать о матери?

— О матери я и так все знаю, что ты, что мать — одно целое. Она — безвольная, безропотная. Ты — слишком правильная, таких, не бывает! Отец только и говорил о тебе. Я отправилась с отцом, чтобы убедиться, что я — лучшая. Пусть и звучит это по-детски.

— Арда, хватит, — попросил ее отец.

— А ты? Какая ты? — спросила Рада.

— Я решительная и всегда добиваюсь своего. А у вас даже имя на двоих с матерью одинаковое, не смешно ли!

— На троих, — тихо добавила Рада. — Переставь буквы!

— Прекратите! Это я вас назвал так, в честь Дары. Я был счастлив, когда она подарила мне двух дочерей!

Арда осеклась и замолчала.

— Послушай, Рада. Раз в двадцать лет с Майсары летит экипаж на Землю через временной туннель. У нас прыжок занимает несколько часов, а здесь проходит двадцать лет. Но когда мы взлетаем отсюда, то время не течет так быстро. Такое свойство фрактальных провалов. Можно попасть в параллельную реальность, если собьются координаты. Иногда я мог проникать в твои сны через искаженные порталы времени. Поэтому тебя преследовали видения. Когда я прилечу снова, пройдет много лет. Твои будущие дети успеют вырасти за это время.

— Возможно, но сначала мне нужно помочь матери воспитать брата и сестру. Вам лучше поспешить.

Яким кивнул и спустился к космолету. За ним последовала Арда. Яким нащупал запасной шлюз, ему пришлось приложить усилия, чтобы открыть его. Рада наблюдала почти в полной темноте. Отец забрался в звездолет, подключил питание, и склон оврага озарился мягкими бликами осветительных приборов корабля. Послышался шорох. Чья-то тень мелькнула за стволами голых почерневших деревьев. Сильная рука сзади перехватила горло:

— Если вякнешь, то твои друзья пожалеют. Я просто не позволю им взлететь!

Рада узнала голос Казыма. Он оттолкнул ее и спустился к звездолету. Шлюз еще был открыт. Рада закричала, чтобы предупредить отца. В свете прожекторов корабля она выглядела маленькой черной фигуркой. Видит ли ее отец? Казым выследил их. Что он задумал? Но не успела Рада приблизиться к оврагу, как яркий луч в тысячи солнц отбросил ее ударной волной на метров двадцать. Белый струящийся поток из разверзнувшегося днища корабля, казалось, прошил землю насквозь и вырвался вперед по направлению к заводу. Все длилось какие-то мгновения, но небо успело украситься карминовыми сполохами. Едкий сизо-антрацитовый туман окутал землю темной поземкой. Горел комбинат. Отблеск исчез за секунды. Рада инстинктивно подползла ближе к деревьям. Звездолет бесшумно поднялся, завис и взмыл в мрачное ночное небо. Дымка рассеялась. Видимо, Казым пытался добраться до плазменной пушки. Кто же выстрелил? Или они боролись с отцом? А может это сделала на зло Арда? Рада мучилась вопросами. От неудачного падения у нее раскалывалась голова. Что произошло на корабле Рада, могла только догадываться. Она медленно плелась к заводу. Но доменные трубы больше не чадили сквозь верхушки высоких сосен. Глубокая воронка разверзлась перед взором изумленной Рады. На пригорке разрозненными уродливыми домишками виднелся ее заводской поселок. Плазменный поток уничтожил только завод. Отлегло на душе. Начало медленно светать. Люди столпились у огромной котловины. Завод исчез в этой разъятой взрывом впадине. У Рады защемило в сердце, жаль заводчан, которые не успели покинуть комбинат. Где же дядька Самсон? А вот и он, махал ей рукой издалека. Вот и тетка Зея маячила рядом. Все свои. Раду обступили люди. Она еле держалась на ногах. Дядька Самсон взял ее под руку:

— Тут такое было, девочка! Мы все вывалили с завода во двор и растянулись по всей промзоне, отказались работать. Выдвинули администрации свои требования! Вдруг плазменный свет просто срезал всю эту громаду заводских блоков, а доменные печи за секунду ухнули в образовавшийся кратер.

— Кто-то не успел выбежать с завода? — поинтересовалась Рада.

— В основном охрана Бурмистра, да, говорят, он сам там сгинул. А Казым?

— Казым далеко отсюда, очень далеко, — усмехнулась Рада, вспомнив, как он остался в звездолете.

— Что будем делать, народ? — спросил дядька Самсон. — Строить новый завод?

— Построим! — выкрикнули заводчане.

— Чего там! Нам не привыкать, — отозвались мастеровые.

— А тебя назначим новым управляющим, — предложила тетка Зея то ли в шутку, то ли в серьез.

— Да ну тебя! — махнул рукой дядька Самсон. — Молодежь надо ставить, молодежь!

— Тогда Раду. Сами теперь выбираем управляющего, — подбоченилась тетка Зея, — она грамотная. Потянет!

— Точно!

— Верно, говоришь! — поддержал ее народ.

Рада не стала отнекиваться, она попробует. Теперь все станет по-другому. Рада почувствовала прилив сил. Она думала о родных: мать уйдет с рудника и займется детьми, а сама Рада восстановит завод и застроит лучшими домами заводской поселок. Люди Эльгана заслуживают лучшего. И не нужны ей призрачные видения с Майсары и параллельные фракталы. Она давно сделала выбор. Рада посмотрела на небо: луч утреннего солнца робко пробился сквозь беспросветную толщу облаков и скользнул по лицам ошарашенных заводчан.

— Солнце! Солнце! — послышались радостные возгласы.

— Да, солнце вернулось, — улыбнулся дядька Самсон.

В тот момент Рада поняла, что счастлива. И пусть она на краю земли, где неистово дуют северные ветра, но этот лучик принесет холодному заброшенному Эльгану веру в забытую мечту. Сквозь отступившие тучи к ним спешило шафрановое солнце.

Автор: Марина Екатериничева

Источник: https://litclubbs.ru/writers/8640-shafranovoe-solnce-v-elgane.html

Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!

Оформите Премиум-подписку и помогите развитию Бумажного Слона.

Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.

Читайте также: